Шепот

В полутьме на фоне черной ткани светится вышитый зелеными фосфоресцирующими нитями наивный рисунок — лицо, руки, улыбка, крик.

Как будто перенесенный из школьной тетради и многократно увеличенный этот спонтанный рисунок напоминает о детских страхах, когда в темной комнате неясные звуки и тени складываются в пугающую фантазию. «Я знаю, что зрителю становится страшно. Но я не ставлю себе целью кого-то напугать, просто так происходит» — признается Татьяна Ахметгалиева. 

Текстиль — хорошо известный материал в современном искусстве. Он соединяет в себе «реди-мэйдовость» (ready made) и тактильность. Хотя текстиль традиционно считается женским материалом, для Татьяны Ахметгалиевой это не самое главное.

Текстиль важен для нее и не столько потому, что это она получила профессиональную подготовку в этом виде искусства. Художница заканчивает отделение текстиля в художественно-промышленной академии имени Штиглица в Санкт-Петербурге.

Помимо инсталляций, таких, как, например, «Стадия куколки», номинированной на Премию Кандинского в 2010 году и «Клото», показанной на первой Уральской биеннале в Екатеринбурге, созданных из текстильных панно, художница известна своими видео работами.

К видеоискусству она обратилась в Институте ПроАрте, создав серию видеоинсталляций, таких, например, как «Колыбелька» или «Счастливое детство», связанных со странными почти сюрреалистическими образами детства.

Для Ахметгалиевой обращение к текстилю — это, прежде всего, возможность показать связи. Ткань плетется, она возникает благодаря соединению нитей. Эти многократные переплетения могут служить аллегорией отношений, возникающих между людьми, соединения разрозненных мыслей, возникновения смысла.

Ткань жизни плетется. Как богини судьбы Парки прядут, сплетают и обрезают нити человеческой судьбы, художница вышивает, вывязывает, вытягивает нити, соединяя своих персонажей.

Нити олицетворяют для нее слова и мысли, переходящие от одного персонажа к другому. По словам художницы, эти образы представляют ее «внутренние» голоса. В полутьме кто-то шепчет, кто-то смеется, кто-то кричит.

Это не автопортрет в буквальном смысле слова, а внутреннее представление о себе, ставшее зримым образ размышлений, еще непроизнесенных слов, еще не принятых решений.

Нити олицетворяют для нее слова и мысли, переходящие от одного персонажа к другому. По словам художницы, эти образы представляют ее «внутренние» голоса. В полутьме кто-то шепчет, кто-то смеется, кто-то кричит.

Это не автопортрет в буквальном смысле слова, а внутреннее представление о себе, ставшее зримым образ размышлений, еще непроизнесенных слов, еще не принятых решений.

Нити олицетворяют для нее слова и мысли, переходящие от одного персонажа к другому. По словам художницы, эти образы представляют ее «внутренние» голоса. В полутьме кто-то шепчет, кто-то смеется, кто-то кричит. Это не автопортрет в буквальном смысле слова, а внутреннее представление о себе, ставшее зримым образ размышлений, еще непроизнесенных слов, еще не принятых решений.

Эта неопределенность и одновременно процессуальность важна для художницы.

«Шепот» — это попытка увидеть себя изнутри, показать свои ощущения, вывернув себя наизнанку, открыв свое внутреннее пространство, которое основано на полумраке и шепоте, на переходе от смеха к крику, от черного к белому, от плоскости к объему, от поглощающего свет фона к яркому свечению рисунка.